Irina Maslova
Silver Rose (Russian Federation)
В се нормальные люди уезжают из Санкт-Петербурга во время крупных мероприятий — всё перекрыто, всё мешает. А нас, секс-работников, выдворяют из города против нашего желания. С 25 мая начинается «усиление» работы всех силовых ведомств, иными словами, планируются зачистки. Они будут проходить в качестве актов устрашения, чтоб показать города, в которых проходит чемпионат, «в приличном виде». Большинство секс-работников понимают, что силы неравные, давление запредельное, и решают прекратить на время чемпионата работу.
Я перестаю быть гражданином и жителем своего собственного города, мне это не нравится. Я хорошо помню май 2003 года. Тогда как раз должно было начаться празднование 300-летие Санкт-Петербурга, а тем временем шли жёсткие зачистки — перед крупными мероприятиями власти всегда хотят показать, что в стране всё хорошо и замечательно. В Петербурге зачищаюли «нежелательные элементы» — как перед Олимпиадой 1980 года, когда всех «маргиналов» выселяли за «101 километр». Наша «Серебряная роза» родилась, когда мы поняли, что сотрудники полиции, которые призваны защищать граждан, не просто превышают должностные полномочия, а становятся агрессорами, на которых нет управы и закона. Родилась из внутреннего протеста, что с людьми государство и власть не обращается по-человечески. Сначала мы функционировали как маленькая группа самопомощи, а затем всё переросло в движение секс-работников по защите здоровья, достоинства и прав человека.
Тогда, в 2003, меня забрали в Петроградское отделение милиции и держали там 48 часов в одиночной камере. Когда везли в отделение, шёл дождь, когда я выходила, тоже шёл дождь. Я впервые на своей шкуре, прямо на коже, ощутила, что такое неволя. Это не про свободу, это про совершенно жуткий запах, который впитывается во все поры кожи, в одежду — её попросту пришлось выкинуть. И даже три часа в ванной не помогли — мне казалось, я содрала с себя кожу в кровь, чтобы её можно было полностью снять и обрасти новой.
Этот запах возвращается, когда ты слышишь истории или начинаешь вести какие-то дела о преступлениях против секс-работников и секс-работниц. Это страшный запах, но он рождает внутри тебя желание драться. Для меня теперь защита секс-работников не обычная работа, это дело моей жизни, миссия. Моя цель — чтобы полиция начала защищать граждан, чтобы была декриминализована секс-работа, чтобы была отменена административная статья 6.11 за «занятие проституцией» — основная вещь, которая наносит удар по достоинству, здоровью и правам трёх миллионов человек в России. Это не просто штраф, который выписывается секс-работникам, это то, на чём зиждется система насилия и коррупции.
Полицейские приходят к секс-работницам и секс-работникам делать «проверочную закупку», если говорить проще — провоцируют на совершение правонарушения, хотя любые провокации запрещены российскими законами. Эти провокации идут рука об руку вместе с запугиванием — психологическим, физическим, обещаниями рассказать близким, общественным осуждением, телевидением, которое показывает, как «берут проституток». А дальше начинается чистое насилие: «шмон», изъятие ценностей, денег, вещей, техники, косметики. Полицейские забирают с собой постельное бельё, еду из холодильника, туалетную бумагу, стиральный порошок. Это откровенный разбой и превышение должностных полномочий.
В отделе полиции девчонок должны держать не больше трёх часов, но на деле это может продолжаться до трёх суток. Всё это время их заставляют, принуждают писать на себя показания. До суда доходят треть, если даже не 10% этих протоколов — секс-работницы откупаются. Бывает, что штраф в десять раз меньше размера взятки ($25-30 и $80-250 соответственно), почему так? Потому что штраф — это всего лишь штраф, а вот потерянное время на сидение в отделе полиции не вернуть. Люди покупают себе свободу.
